Жизнь семьи в 19 веке. А.Рязанов. Дворянская семья на рубеже XVIII-XIX веков. Как цари новой династии пытались сделать из средневекового города европейскую столицу

При этом, на наш взгляд, незаслуженно игнорируется собственный исторический опыт, который следует признать положительным по целому ряду критериев.

На протяжении всей истории в русской культуре особое место занимала семья. Именно в семье и, собственно, семьей во многом формировалась национальная культура, этический «кодекс» социального поведения и, наконец, именно семья являлась и является первичной колыбелью национального мировоззрения для подрастающих поколений. Семья также выступает базовой единицей в иерархии демографических образований, в связи с чем вполне справедливо утверждение о том, что население представляет собой не столько совокупность людей, сколько совокупность семей и лишь по традиции рассматривается как совокупность индивидов, не различающихся ничем, кроме возраста и пола. На самом же деле люди живут семьями . В семьях рождаются, взрослеют и умирают.

Существует множество дефиниций семьи, выделяющих в качестве семьеобразующих отношений различные стороны семейной жизнедеятельности, начиная от простейших и крайне расширительных (например, семья – это группа людей, любящих друг друга, или же группа лиц, имеющих общих предков либо проживающих вместе) и заканчивая обширными перечнями признаков семьи .

По своей смысловой емкости выделяется определение семьи как исторически-конкретной системы взаимоотношений между супругами, между родителями и детьми, как малой группы, члены которой связаны брачными или родственными отношениями, общностью быта, взаимной моральной ответственностью и социальной необходимостью, в которой обусловлена потребность общества в физическом и духовном воспроизводстве населения .

В институциональном понимании семья как совокупность социальных институтов – это социологическая категория, отражающая обычаи, законы и правила поведения, которые закрепляют отношения родства между людьми . Семья как полифункциональный институт общественной системы представляет собой устойчивую форму взаимоотношений между людьми, в рамках которой осуществляется основная часть их повседневной жизни: сексуальные отношения, деторождение, первичная социализация детей, значительная часть бытового ухода, образовательного и медицинского обслуживания, особенно по отношению к детям и лицам пожилого возраста .

По мнению социолога-фамилиста А. И. Антонова, семью создает отношение “родители – дети”, а брак оказывается легитимным признанием тех отношений между мужчиной и женщиной, тех форм сожительства или сексуального партнерства, которые сопровождаются рождением детей. Для более полного понимания сути семьи следует иметь в виду пространственную локализацию семьи – жилище, дом, собственность – и экономическую основу семьи – общесемейную деятельность родителей и детей, выходящую за узкие горизонты быта и потребительства.

Таким образом, семья в социологической интерпретации – это основанная на единой общесемейной деятельности общность людей, связанных узами супружества – родительства – родства, и тем самым осуществляющая воспроизводство населения и преемственность семейных поколений, а также социализацию детей и поддержания существования членов семьи. Лишь наличие триединого отношения супружества – родительства – родства позволяет говорить о конституировании семьи как таковой в ее строгой форме. Факт отсутствия одного или двух из названных отношений характеризует фрагментарность семейных групп, бывших прежде собственно семьями (по причине повзросления и отделения детей, распада семьи из-за болезни, смерти ее членов, из-за развода и других видов семейной дезорганизации) либо не ставших еще семьями (например, молодожены, характеризующиеся только супружеством и ввиду отсутствия детей не обладающие родительством (отцовством, материнством) и родством, кровным родством детей и родителей, братьев и сестер .

Возникновение на Руси института полноценной семьи в вышеприведенном понимании было связано в первую очередь с принятием православного христианства (988 г.). Ни одна мировая религия, на наш взгляд, не отводит столь важное место семье в системе вероучения, как христианство. В данном отношении Православие можно без преувеличения определить как семейно ориентированную религию.

Предшествующие модели супружеских взаимоотношений в рамках языческого мироощущения нельзя назвать собственно семейными. Отношения мужа и жены в язычестве строились не на социальной иерархии, продиктованной логикой жизни, а на изначальной конфликтности. В славянском язычестве женщина характеризовалась мистической субъектностью, ее тайная «сила», как правило, злотворная, являлась причиной ее власти над мужчиной и внушала у последнего страх, почтение, ненависть и в определенной мере способствовало насилию . Смягчение нравов и нормализацию отношений в русском семейном быту связывают с окончательным утверждением Православия в конце ХVI в.

С распространением христианства тесно связана и гуманизация детско-родительских отношений, а также самого отношения к детям. Если в язычестве – на первый план выступают отношения между поколениями, причем не в культурном, а в чисто биологическом смысле, то в христианской культуре отношения отец–ребенок и мать–ребенок имеют важное и самостоятельное значение. В результате изменения детско-родительских отношений с приходом Православия на Русскую землю постепенно отмирала и практика человеческих жертвоприношений, в т. ч. новорожденных младенцев .

Глубокое взаимное уважение и ответственность друг перед другом характерна для детско-родительских отношений у русского народа не только на протяжении детского и подросткового периода, но и, что особенно важно, во время совершения главных жизненных событий – выбора супруга и вступления в брак. Уважение родителей и старших в целом, характерное для русских, раскрывается во всей полноте при изучении подготовки к свадьбе.

Процесс гуманизации (христианизации) брачно-семейных отношений, начавшись в Х в., занял не одно столетие и впоследствии коренным образом изменил как базовую социальную ячейку (семью), так и облик всего русского общества.

Сложившаяся традиционная модель брачного поведения русского народа, которая содержала в себе коренные этнические традиции и нормы христианской морали, с одной стороны, повторяла подобную модель других европейских обществ, но, с другой стороны, имела свои особенности.

В любом традиционном социуме такие демографические показатели как средний возраст вступления в брак и доля лиц, никогда не вступавших в брак, были намного ниже сегодняшних аналогичных показателей. Социальные нормы аграрной культуры определяли высокий уровень брачности. Однако, несмотря на свою универсальность, эти нормы не были полностью идентичными для России и западноевропейских стран. Достоверная информация о брачности, которая имеется с XVIII в. показывает, что в странах Западной Европы сложилась принципиально иная модель брачного поведения, отличавшаяся более поздним возрастом вступления в брак и высокой долей окончательного безбрачия .

Как показывают специальные исследования, в дореволюционной России вплоть до конца XIX века доминировал традиционный тип брачности, для которого были характерны такие отличительные черты как ранняя брачность и всеобщность брака (в брак вступали практически все представители каждого поколения). Исключением являлась небольшая часть людей, которые вынуждены были оставаться вне брака по состоянию здоровья или вследствие сознательного отказа (например, из-за монашества). Во второй половине XIX – нач. XX вв. к возрасту 45-49 лет лишь около 4% мужчин и 5% женщин оставались вне брака . Собственно, только такой тип брачности, который на фоне высокой смертности и неограничиваемого деторождения господствовал в тот период в России, и мог обеспечить необходимое возобновление поколений.

Исходя из данных межстрановых ретроспективных сравнений , отметим, что в европейских странах подобный тип брачности на рубеже XIX и XX вв. присутствовал, в основном, в регионах православной культуры: в Сербии, где процент безбрачия для женщин составлял 1%, для мужчин – 3%), в Болгарии (1% – для женщин; 3% – для мужчин), в Румынии (3% – для женщин; 3% – для мужчин) и в Греции (только в отношении женщин (4%), для греческих мужчин этот показатель в указанный период был несколько выше (9%)). Среди католических стран подобные показатели наблюдались лишь Венгрия (4% – для женщин; 5% – для мужчин).

Остальные 12 европейских государств , а также Австралия, Канада и США, по которым имеются сопоставимые данные, демонстрировали совершенно иной тип брачности, что отражалось, в том числе, и на удельном весе лиц, никогда не состоявших в браке к концу бракоспособного возраста. Если в Польше, Чехии, Германии и Испании среди 45–49-летних женщин доля никогда не вступавших в брак находилась в диапазоне 7,8%–10,2%, то в Австрии, Англии, Нидерландах, Швейцарии, Бельгии и Швеции их доля колебалась в районе 13%–19%. Италия и Франция с показателями женского безбрачия в 10,9% и 11,2%, соответственно, занимали промежуточные позиции в перечне стран с высокой долей окончательного безбрачия среди женщин.

Аналогичная ситуация в отмеченных странах сложилась на тот момент и в отношении мужского безбрачия. В Польше, Чехии, Германии и Испании доля 45-49-летних мужчин никогда не состоявших в браке находилась в пределах 6,1%-8,2%; Промежуточные позиции в странах с высокой долей мужского безбрачия наблюдались во Франции, Италии, Австрии и Англии – 10,4%-11%, а максимальные значения были зафиксированы в Нидерландах (13%), Швеции (13%), Швейцарии (16%) и Бельгии (16,1%).

Немаловажным вкладом Православия в формирование модели русской семьи стал отход от беспорядочных половых связей и полигамных брачных отношений и закрепление моногамной формы брака как единственно приемлемой социальной нормы. Церковь в форме церковного права и государство (в лице православного правителя) в форме светского права создавали юридические документы, в которых сначала ограничивались, а потом запрещались полигамия, наложничество, прелюбодеяние, традиционно принятые во времена язычества и свидетельствовавшие об автономии брачного и сексуального поведения в дохристианскую эпоху . Таким образом создавались нормативные условия для максимального благоприятствования распространению единобрачия.

В данном контексте важно отметить решительное осуждение русскими добрачных связей , которое четко прослеживается в многочисленных источниках XVI – XIX вв. «Беречь и блюсти чистоту телесную и от всякого греха отцам чад своих как зеницу ока и как свою душу… Если дочери у тебя, будь с ними строг тем сохранишь от греха: чтобы не посрамила лица своего, пусть в послушании ходит, а не по своей воле, а то по глупости осквернит девство свое, будет всем знающим тебя в посмешище, и осрамишься пред множеством людей. Если отдашь замуж свою дочь невинной, то великое дело сделаешь и в любом обществе похвалишься, и при конце жизни не будешь плакать о ней» . Такие идейные основы брачно-семейной жизни донес до нас «Домострой» (XVI в.), конституирующий устами протопопа Сильвестра социальные нормы средневековой Руси.

Аналогичные нравственные установки можно найти также в литературно-педагогическом произведении начала XVIII века под названием «Юности честное зерцало, или показание к житейскому обхождению, собранное от разных авторов» . В данной книге, имевшей особую популярность и переиздававшейся вплоть до конца XIX в., в разделе о девической чести среди двадцати обязательных добродетелей для девушек особо указывается на «девственное целомудрие, когда человек без всякого пороку или с другими смешения и без прелести плотские наружно и внутренно душою и телом чисто себя вне супружества содержит…» .

О том, какое значение уделялось сохранению целомудрия до брака, ярко свидетельствуют и некоторые элементы русских свадебных обрядов. Одним из них является «бужение» молодых во время первой брачной ночи, после чего их вели в избу, где продолжался пир и демонстрировали рубашку новобрачной. Если молодая оказывалась непорочной, ей и ее родне оказывали большие почести, если же нет, то подвергали всяческому поруганию. При благоприятном исходе пир принимал бурный радостный характер. Если же молодая была «испорченной», ее родителям и крестным подавали пиво и вино в дырявом стакане (решете), надевали на них хомут и т. д. Нередко подобному порицанию подвергалась и сваха («свахе первая чарка и первая палка»). Обычай показа рубашки бытовал довольно широко: в одних уездах молодая отдавала рубашку (свою честь) свекрови, а та расстилала ее у входа в дом; в других – ее вывешивали на обозрение всей деревни. Нередко после доказательства добрачной чистоты невесты начинали бить посуду, приговаривая: «сколько кусочков – столько сыночков, сколько в лесу кочек, столько дочек» , что свидетельствовало о многодетных репродуктивных установках наших соотечественников в то время.

Однако необходимость воздержания от добрачных связей касалась не только девушек. Добрачная невинность последних привлекала бо льшее внимание с одной стороны, потому, что, в отличие от мужчин, в данном случае всегда существовала возможность отследить физиологические изменения, вызванные дефлорацией (лишением девственности), а с другой – из-за риска внебрачного рождения, который по известным причинам распространялся только на девушек. Рождение внебрачного ребенка порицалось общественным мнением и приводило к социальной изоляции незамужней матери, практически исключая, в случае отказа отца ребенка на брак, всякие шансы на замужество.

В то же время строгий нравственный запрет на преждевременные половые отношения в равной степени распространялся и на мужчин. Не случайно юноше не доверялись некоторые сельскохозяйственные работы, например, посев, который ассоциировался с оплодотворением. Более того, покидать деревню молодым людям разрешалось только под присмотром взрослых . Парень, имевший до свадьбы физическую близость с женщиной, тоже считался испорченным, ему вредила «подмоченная» репутация, и его называли уже не парнем («малым»), а «мужиком» . В вышеупомянутом произведении петровской эпохи, помимо правил поведения для девиц, содержатся следующие наставления для отроков: «Отрок имеет быть трезв и воздержан… От чужеложства (блуда), играния и пьянства должен каждый отрок себя вельми удержать и от того бегать, ибо из того ничто ино вырастает, кроме великой беды и напасти душевные и телесные и душевные, от того ж рождается и погибель дому его, и разорение пожиткам» .

Объявляя «брак честен» и «ложе непорочно» , Православная Церковь всегда критически относилась к супружеским изменам , считая их смертным грехом. С утверждением на Руси христианства Церковь, ограничивая сексуальное поведение рамками моногамного брака, тем самым укрепляла социальные институты брака и семьи. По сравнению с «блудом» супружеская неверность считалась более серьезным прегрешением. Измена жене или мужу считалась настолько неприемлемой, что могла стать исключительным поводом для расторжения брака, что было весьма редким событием в христианский период отечественной истории. Понятие чести для крестьян, которые в дореволюционной России составляли 85-90% населения, для мужчин включало отсутствие оснований для оскорблений (в том числе за безнравственный образ жизни) и умение ответить за незаслуженные поношения, а для девушек и женщин, – соответственно, добрачную чистоту и отсутствие измен. Нарушение супружеской верности рассматривалось не только как предательство супруга и совершение тяжкого греха, но одновременно являлось вызовом всему обществу, в связи с чем могло стать предметом серьезного обсуждения на общинном сходе. При обвинении одного из супругов в измене обвинитель должен был доказать на сходе обоснованность своих претензий. Если это удавалось, то виновная сторона подвергалась жесткому общественному осуждению. В течение года такой человек не имел права посещать соседей и был нежеланным гостем в любом доме. Его честь в глазах общины была навсегда потеряна. Особенно предосудительной считалась неверность жены – хранительницы домашнего очага и благочестия.

Семейная честь, построенная на православных нравственных принципах, формировала стойкость национального характера, удивительное мужество и готовность к самопожертвованию. Одной из ярких иллюстраций к сказанному является пример княжеской доблести из далекого 1238 года, когда войско хана Батыя приблизилось к пределам Рязанского княжества. Местный князь Федор Юрьевич, возглавив посольство, отправился тогда к Батыю, чтобы постараться отвести беду. Последнему же донесли, что у князя красивая жена. «Царь Батый лукав он был немилостив, распалился в похоти своей и сказал князю Федору: «Дай мне, княже, изведать красоты жены своей. Благоверный же князь Федор Юрьевич посмеялся только и ответил: «Не годится нам, христианам, водить к тебе, нечестивому царю, жен своих на блуд. Когда нас одолеешь, тогда и женами нашими владеть будешь»»». Батый разъярился и тотчас повелел убить князя, а тело его бросить на растерзание зверям и птицам. Эта трагическая история убедительно говорит о том, что гражданское мужество подчас сравнимо, или даже превосходит, то, которое проявляется на поле брани.

Ради «второй половины» и чести семьи наши предки готовы были, не задумываясь, идти на смерть, но и от супруги (супруга) ожидали пожизненной верности. Если эти ожидания не оправдывались, что, подчеркнем особо, в дореволюционной России было крайне редким явлением, то на виновника со всей силой обрушивалось общественное негодование. Что бывало при нарушении супружеской верности наблюдал в 1891 г. М. Горький в д. Кандыбовке Николаевского уезда Херсонской губернии. «Пострадавший привязал обнаженную жену к телеге, сам залез на телегу и оттуда хлестал жену кнутом. Телега в сопровождении улюлюкающей толпы двигалась по деревенской улице. В других местностях, по сведениям М. Горького, изменниц обнажают, мажут дегтем, осыпают куриными перьями и так водят по улице…» . Для справедливости отметим, что исторический опыт других государств и цивилизаций в их отношении к адюльтеру содержит куда более строгие социально-правовые практики. В Древней Иудее прелюбодеев побивали камнями. В Риме закон повелевал связывать таких людей вместе и бросать в огонь. В древней Греции был издан закон – секирою отсекать голову мужу или жене, взятым на месте измены. Египтяне изменившего супруга били железом, а прелюбодейке отрезали нос. Бразильцы таких жен или убивали, или же продавали как рабынь и т. д.

Специфика национальной ментальности и семейной культуры русского народа в доиндустриальный период отличалась ярко выраженным семьецентризмом. Не иметь супруга в зрелом возрасте было греховным и противоестественным. Холостой мужчина до женитьбы в деревне не являлся полноценным членом социума. Он не имел права голоса при решении принципиально важных вопросов в семье и на крестьянском сходе. В российском обществе, в котором численно доминировали земледельцы, брак рассматривался как главное условие благонадежности и порядочности человека, его материального благополучия и общественной значимости. Община могла не разрешить неженатому молодому человеку одному покинуть деревню даже на короткий срок. Только после создания семьи он становился полноправным членом «мира» – сельской общины. Ведь, как правило, только семейный крестьянин получал земельный надел – главный источник средств существования – и затем начинал платить налоги, нести повинности. Сложным образом складывалось и положение незамужних крестьянских девушек. Поздний брак для них рассматривался как чрезвычайное обстоятельство, а безбрачие вызывало общественное осуждение .

Особенности матримониального поведения в дореволюционной России, помимо ранней и практически всеобщей брачности, также отличались редкостью расторжения брака, что было связано в первую очередь с религиозностью населения. Православная Церковь рассматривает брак как священное таинство, а развод – как тяжкий грех. «Что Бог сочетал, того человек да не разлучает» – гласит одна из нравственных заповедей священного писания (19 Мф:6). Согласно законам Российской Империи, действовавшим до начала ХХ в., брак прекращался только после смерти одного из супругов, расторжение же брака допускалось в качестве исключения лишь в двух случаях – при доказанной супружеской измене (прелюбодеянии) и возникшей еще до брака «неспособности одного из супругов к брачному сожитию», которая не была известна до вступления в брак . Причем в случае прелюбодеяния виновный супруг на семь лет терял право на другой брак. Христианский фамилистический императив надежно оберегал целостность семьи, что ясно подтверждает дореволюционная статистика, свидетельствующая о незначительном количестве случаев расторжения браков. В 1897 г. в Российской империи среди православных, составлявших около 70% лиц 20 лет и старше, было зарегистрировано лишь 1132 развода. Низкие показатели разводимости подтверждаются и данными о распределении населения по брачному состоянию по переписи 1897 г., согласно которым на 10 000 женатых приходилось 14 разведенных мужчин, а на то же число замужних – 21 разведенная женщина. В определенной степени такому положению дел способствовало строгое законодательство в отношении разводов, но основная причина устойчивости браков имела аксиологические причины и заключалась в высокой ценности семьи и брака во всех социальных группах.

Важнейшим фактором стабильности и благополучия русской семьи была высокая репродуктивность . Семья у русских в христианский период отечественной истории всегда была многодетной.

Наступление беременности вызывало предельно заботливое отношение к женщине, ее освобождали от всех сколько-нибудь угрожающих в ее положении домашних работ. Особенно внимательно относились к первородящей женщине. Свекровь (большуха), осмелившаяся заставить молодую беременную сноху выполнять тяжелую работу, могла подвергнуться жесткому публичному осуждению крестьянской общины.

Детоцентризм (чадородие, многодетность) являлся неотъемлемой чертой ментальности представителей всех слоев русского общества, что выражалось в подлинной любви к детям, отсутствии практики регулирования рождаемости и, как следствие, в многочисленности детских контингентов. Дети, по мнению П. Сорокина, были теми «обручами», которые сплачивали семейный союз, заставляли супругов терпеливо относиться друг к другу, мешали им расходиться из-за пустяков, давали смысл браку. Накануне большевистского переворота в 1916 г. году П. А. Сорокин обращал внимание на статистическое подтверждение ценности детей, указывая на то, что процент разводов обратно пропорционален проценту рождаемости: особенно высок в странах с малой рождаемостью (Франция и Швейцария) и низок, где рождаемость высока (в т. ч. в России). То же самое отчетливо прослеживается и в современной демографической статистике разных стран.

Важность деторождения определяла во многом обрядовый характер традиционного ритуала создания семьи: свадьба буквально насыщена действиями продуцирующего характера и пожеланиями многодетности: «Дай Бог вам, Иван Иванович, богатеть, а вам, Марья Ивановна, спереди горбатеть» (т. е. беременеть). «Сколько кусочков – столько сыночков, сколько в лесу кочек, столько дочек» – приговаривали, разбивая посуду на радостях после доказательства добрачной чистоты невесты (обычай показа рубашки в первую брачную ночь) . До наших дней дошли и многие другие народные пословицы, связанные с деторождением: «Один сын – не сын, два сына – полсына, три сына – сын»; «Первый сын – Богу, второй – царю, третий – себе на пропитание»; «Все равны детки – и пареньки, и девки», «Изба детьми весела» и т. д. Особенно радовались при рождении двойни, полагая, что «одного дал Господь, а другого – Богородица» . При этом чадолюбие русских не ограничивалось собственными детьми, простираясь гораздо шире: «Не строй семь церквей, пристрой семь детей» (т.е. сирот). Всячески приветствовалось усыновление, считалось, что в семье, приютившей сироту, и свои родные дети не будут болеть и умирать.

Слова апостола Павла, – «Женщина спасается чадородием» (1 Тим. 2, 15), – выступали неоспоримым нравственным правилом, которое усиливало в народном сознании Божественную заповедь, данную от сотворения мира: «Плодитесь и размножайтесь и наполняйте землю» (Быт. 1, 28). Соответственно бесплодие при описанном отношении к детям считалось тяжким несчастьем: к таким людям окружающие относились с большим сочувствием. Малейшее подозрение в невозможности произвести потомство исключало для человека любые шансы на брак, несмотря на все прочие достоинства.

Традиционная для русских культура родовспоможения сложилась и функционировала как постоянное и неразрывное соединение практического опыта и религиозных воззрений. Разделить их при исследовании невозможно, более того, такие попытки привели бы к ошибочному пониманию жизни русского человека, особенно крестьянина. Влияние религиозного фактора было особенно ощутимо во всем, что касалось рождения и ухода за роженицей и новорожденным. На всем протяжении беременности женщины особенно усердно прибегали к средствам христианской защиты: регулярно крестились, пили святую воду, читали молитвы и акафисты, исповедовались и причащались. Об облегчении родов женщины ее родные и она сама молились святым великомученицам Екатерине и Варваре, так как те «сами трудились родами», святой Анастасии Узоразрешительнице – в ее власти было «разрешать узы», святому Иоанну Богослову, который, по преданию, помог родить встретившейся ему на дороге женщине. Молились святой Анне – матери девы Марии и, конечно, самой Богородице. Среди чудотворных икон Богородицы особая помощь исходила от Федоровской Божьей Матери. В случаях трудных родов муж обходил с иконой вокруг дома .

Примечательно, что повитухой (женщиной, принимающей роды) могла быть только пожилая женщина с безупречной репутацией, т.е. незамеченная в неверности мужу и других скверных поступках. Профессиональному искусству повитухи была свойственна определенная этика: все свои знания и навыки она должна была направлять исключительно на сохранение жизни ребенка. Одно лишь подозрение в том, что она тайно занимается абортами, могло лишить ее практики и привести к социальному протесту таких действий .

Закономерным итогом рассмотренных нравственных установок была высокая рождаемость и стремительный прирост населения. Примечательно, что при исследовании конфессиональной детерминации рождаемости у представителей различных религий наблюдается значительная разница в показателях итоговой репродукции. Наибольшая реализация плодовитости, как показывает статистика того времени, была свойственна коренному православному русскому населению. В среднем число рождений на каждые десять тысяч населения составляло :

У православных 511

У римо-католиков 365

У магометан (мусульман) 439

У евреев (иудеев) 307

У протестантов 292

Как указывает А. Н. Рубакин, автор замечательного труда «Россия в цифрах» (1912 г.), опираясь на данные специального исследования проф. Веккера и Баллода, рождаемость русского населения за целых 128 лет почти не изменилась: как во второй половине XVIII в., так и во второй половине XIX в. на каждые десять тысяч жителей российского населения круглым счетом рождалось около 480 детей .

Швеция, Бельгия, Швейцария, Нидерланды, Англия и Уэльс, Австрия, Франция, Италия, Испания, Германия, Чехия, Польша.

Носкова А. В. Социальные изменения института семьи в доиндустриальной России: историко-социологический анализ: Дис. … д-ра соц. наук. – М., 2005. С. 99

Домострой. – М.: «Паломник», 2006. С. 38, 41-42

Книга была выпущена в 1717 г. по указанию Петра I. Авторы издания неизвестны. Предполагаемый составитель – епископ Рязанский и Муромский Гавриил (Бужинский). Книга была, в основном, рассчитана на детей дворянского сословия и формировала новый стереотип поведения светского человека, избегающего дурных компаний, мотовства, пьянства, грубости, и придерживающегося благородных манер. Вместе с тем «Зерцало» отражало отношение всего русского общества, а не только дворян, к вопросам нравственности, в том числе правилам добрачного поведения.

Рождение дочери в аристократической семье воспринималось с не меньшей радостью, чем рождение сына. Дети вообще рассматривались, как божье благословение, как смысл семейного союза и главный капитал семьи. Дочь была также важным «инструментом» для укрепления альянсов между аристократическими семьями.И лишь только когда вслед за первой дочкой рождались еще одна-две - только тогда начинали понемногу волноваться, а когда же наконец появится сын, наследник? Но так как детей в семьях было не менее 5-6, то вероятность рождения хотя бы одного сына была довольно высокой. И потом рождение дочки в аристократической семье не являлось тяжелым финансовым бременем, как это часто было в небогатых бюргерских или рабочих семьях. В аристократических кругах отношения родителей и детей в 19 веке были более близкими, чем в предыдущие века. Хотя дети аристократов по-прежнему большую часть времени проводили с гувернантками, но воспитание уже не перекладывалось полностью на персонал, как это часто случалось раньше, а проводилось под «мудрым руководством» и наблюдением родителей, особенно матери. Девочки были с первых дней окружены несколькими людьми, которые о них заботились. Это прежде всего кормилица, которую нанимали, даже если мать сама кормила (такие случаи участились во второй половине 19 века). Кормилицу брали из рекомендованной семьи со «здоровыми традициями». Одновременно с кормилицей к девочке была приставлена няня, которую тоже брали строго по рекомендации. Эти няни нередко няньчили не одно поколение одной и той же аристократической семьи и жили в семье десятилетиями, их оставляли в доме, даже когда они уже были старыми и немощными (своего рода пенсионное обеспечение).

Дети были гордостью родителей и бабушек-дедушек. Но как бы ни были они любимы, но они не являлись центром семьи, как это часто бывает в наше время – когда жизнь семьи полностью подстроена под режим детей… Наоборот дети должны были подстраиваться под взрослых и их режим, перенимать их правила игры.Не могло и речи быть о том, чтобы маленькие дети сидели за общим семейным столом во время приема пищи. А вдруг дитё кашлянет с наполненым кашей ртом? До определенного возраста дети ели в своей комнате вместе с персоналом. И лишь когда они овладевали правилами поведения за столом, только тогда их усаживали за общий стол. Обычно это случалось не раньше 10 лет, а то и позже. От детей требовалось не только безупречно обращаться со столовыми приборами, но и молчать во время приема пищи, за исключением случаев, если взрослые обратились к ним с вопросом. (Я читала, что императрица Мария Терезия позволила своему сыну, будущему императору Иосифу, сесть за «взрослый» стол только в 15 лет, но это было в конце 18 века).Абсолютным табу было также, чтобы дети участвовали в торжественных и семейных мероприятиях – домашних балах, вечерах, салонных встречах, дамских чаепитиях… Максимум, что им позволялось – помочь в подготовке и украшении зала, и то если они не прогуливают при этом уроки.
Девочки и мальчики первые годы жизни воспитывались вместе. Первые годы дети обучались дома домашними преподавателями. Затем мальчиков отправляли в частные пансионаты (а под конец монархии нередко и в публичные гимназии), а девочкам почти всегда продолжали преподавать дома. Лишь в отдельных случаях их отправляли в (дневные) католические школы.

Воспитание девочки-аристократки было полностью направлено на то, чтобы вырастить из нее примерную жену, мать и гостеприимную хозяйку дома. Девочки учились рукоделию, составлению букетов, игре на фортепьяно. Также иностранные языки были чрезвычайно важны. В характере особо ценными считались доброта и сострадание. Кроме того девушка должна быть скромной, сдержанной, уметь управлять своми эмоциями и держаться в тени - семьи или (позже) мужа.Дети аристократов, особенно девочки, практически не имели контакта с детьми из других слоев населения. Даже дети из семей «второго общества» (так назывался класс богатых бюргеров), какими бы богатыми они ни были, не считались им ровней. Одежда девочек-аристократок была простой и удобной. Маленькие девочки одной семьи часто были одеты в одинаковые платья. Обычно это было простое шерстяное или хлопчатобумажное платье и к нему передничек, иногда с рюшами. В будние дни носили платья темных тонов, по выходным - светлых. На ногах – грубые чулки и башмачки. Будничные платья шились кем-то из домашнего персонала, кто умел шить. И только нарядные платья для особо торжественных случаев заказывались у профессиональных портних или в салонах мод. Маленькие носили платья до колен, с возрастом платья становились все длиннее.Маленьким девочкам разрешалось носить волосы распущенными или полураспущенными, но когда они подрастали, волосы должны были обязательно быть заколотыми.
Как в поведении, так и в одежде главным принципом была скромность и сдержанность. Сладкое детям в аристократических семьях давалось только по праздникам и воскресеньям. Не по той причине, что сахар вреден, а исключительно чтобы не разбаловать детей. Самым любимым праздником у детей было Рождество. Елку снизу доверху увешивали сладостями и орехами, и она полностью отдавалась на «разграбление» детям.

Важным методом воспитания были телесные наказания. Мальчиков могли выпороть, при наказании девочек использовали более «мягкие» методы – например, ударить линейкой по рукам или отшлепать. Но наиболее часто применяемыми методами наказания были лишение сладкого, запирание в комнате, а у старших детей – «лишение любви», демонстрация равнодушия, игнорирование. Самым постыдным было для родителей, если дети не умели себя «пристойно» вести на людях, если они были несдержанны, шумны и капризны. Поэтому эти вредные черты старались «ломать» как можно раньше.От детей в аристократических семьях требовалось не ныть по любому поводу, терпеть боль и физические неудобства. Принцип «держать тело в узде» возводился в культ, как признак принадлежности к классу «избранных». Условия жизни были спартанскими – детские спальни зимой отапливались по минимуму. От подрастающих девочек строго требовалось содержать тело в чистоте, а одежду безупречно аккуратной, причем при любых условиях.

В семьях аристократов очень поощрялось регулярное ведение детьми дневников. Не столько для того, чтобы запечатлить важные события своей жизни, скорее чтобы дать оценку своему собственному поведению, чтобы осмыслить, достойна ли ты носить высокое имя, довольны ли тобой родители. Такой письменный «самоанализ», «разбор» собственных ошибок считался очень важным кирпичиком для безупречного поведения в будущем. Дневник девочки время от времени давался на «проверку» матери.аспорядок дня был строго расписан по минутам – занятия, прием пищи, игры, прогулки на свежем воздухе. Зимой дети любили ходить на каток. Вообще физическому воспитанию детей уделялось большое внимание – верховая езда, езда на велосипеде.
Летом вся аристократическая семья выезжала в свое летнее поместье. Родители ехали в поезде первым классом, а дети с персоналом – вторым. Дети обычно с нетерпением ждали этого дня, ведь за городом им предоставлялась гораздо большая свобода. Здесь им можно было шуметь, лазить по деревьям, рыбачить, плавать, и родители временно закрывали глаза на общение их благородных чад с детьми прислуги и местных крестьян. Здесь детям позволялось быть детьми, независимо от пола. Детские «банды» ставили на уши дворцовый парк, делали набеги на сады и огороды. И несмотря на социальные различия там нередко завязывалась многолетняя дружба.Для девочек матери организовывали «детские балы» и «званые обеды», куда они приглашали своих ровесниц из других аристократических семей. Эти мероприятия устраивались не для развлечения, а в первую очередь чтобы девочки учились играть роль хозяйки дома. К ней приходили нарядные гости, хозяйка должна была «правильно» встретить гостей, учились пользоваться приборами, пили лимонад с пирожными, вели «светские» беседы, маленькая хозяйка следила (по крайней мере должна была следить), чтобы никто не скучал. Подготовка к «большой» жизни.Девочки в аристократических семьях росли в почти полной изоляции от внешнего мира и даже, будучи уже женами и матерями, знали очень мало о жизни людей вне их круга. Это даже считалось плюсом – чем наивнее девушка, тем лучше. Но в начале 20 века многие аристократические семьи стали отказываться от принципа изоляции в воспитании дочерей, потому что понимали – такие методы устарели. Времена менялись, мир аристократов потихоньку «открывался»…

Мы уже рассказывали о том, как обучало своих детей купечество - одно из самых многочисленных и влиятельных сословий нашей страны до Октябрьского переворота 1917 года. Сегодня мы поговорим об укладе семейной жизни купцов.

Семья для купцов была не только личным делом - по ней складывалось представление о том, насколько ее глава влиятелен, тверд, авторитетен. А это в конечном счете во многом определяло успех и в бизнесе, и в общественной деятельности. Поэтому так важно было создать крепкую «ячейку общества», базирующуюся на принятых в обществе патриархальных нормах.

Жена да убоится мужа своего?

Роли в купеческой семье распределялись очень четко: муж занимался торговлей, ведал финансами, платил налоги, а также был «посредником» между своими домочадцами и торговой гильдией и, конечно же, государством. Словом, отвечал за благополучие и социальный статус своих родных. Жена «обеспечивала тыл»: заботилась о муже и детях и создавала им комфортные бытовые условия.

Николай Неврев «Бытовая сцена XVII века (Купец и товар)» (начало 1890-х)

Все это было прописано в российском законодательстве: по закону женщина была зависима от супруга. После венчания она принимала звание и сословное положение мужа, и обязана была подчиняться ему во всем. Мужчина же оставался хозяином всего движимого и недвижимого имущества, и только он имел право принимать важные для семьи решения: от торговых инвестиций до вопросов воспитания детей. Даже паспорт купчиха могла выправить только с разрешения супруга. Прибавить сюда то, что в купеческих союзах муж обычно был, как правило, старше своей второй половины, а, значит, и значимее - и картина вырисовывалась мрачнее тучи. Но так ли все было на самом деле?

Современники отмечают, что еще в первой половине XIX века в зажиточных купеческих семьях матери уже не занимались сами домашним хозяйством, они, скорее, были распорядительницами над немалым штатом прислуги. Это высвобождало им достаточно времени для себя и для творчества: как писала сибирская мемуаристка Авдеева-Полевая, они «Особенно занимались разными рукодельями: вышивали шелками, золотом, фольгой, в тамбур и гладью; вышивали разными узорами полотенцы».

Если глава семьи отправлялся в деловую поездку, жена часто подменяла его: следила за тем, как идут дела в лавке или магазине, вносила необходимые платежи и т.д. Такая взаимопомощь была делом весьма распространенным и свидетельствовала о том, что безграмотными и беспомощными купчихи отнюдь не были.

О том, что положение купеческих жен не было бесправным, говорит и тот факт, что приданое или имущество, приобретенное женой самостоятельно, считалось ее собственностью по закону. Правда, в случае проблем с супругом или со свекром и свекровью, купеческая жена искала помощи и поддержки у своих родителей или других родственников. Но это говорит всего лишь о том, что в этой среде было принято «не выносить сор из избы», чтобы не подрывать репутацию семейства.

Интересна и практика наследования: очень часто глава семьи завещал все имущество супруге даже при наличии взрослых сыновей. Нередко вдова брала в свои руки семейный бизнес, и умело преумножала капиталы: например, как Варвара Алексеевна Морозова, директор «Товарищества Тверской мануфактуры бумажных изделий». Она овдовела в 34 года, воспитала одна троих сыновей, и смогла построить в России настоящую текстильную империю. Кроме того, она активно занималась благотворительностью.

Константин Маковский «Портрет Варвары Морозовой» (1884)

«Темное царство» или разумная строгость?

Благодаря книгам некоторых дореволюционных и советских писателей, мы представляем себе жизнь купеческого сословия как настоящее «темное царство», не только по отношению к женщинам, но и в воспитании детей. Однако реальность имеет мало общего с этим негативом.

Прежде всего, не стоит забывать, что купцы в большинстве своем были выходцами из крестьян - если уж не в первом, то во втором-третьем поколении точно. Совсем как знаменитый Павел Михайлович Третьяков, меценат и коллекционер, основатель Третьяковской галереи, недалеким предком которого был крепостной крестьянин Малоярославецкого уезда. А значит, в купеческой среде по наследству передавались базовые ценности простого народа: детей растили в строгости, не слишком баловали их и не позволяли лениться. Из наследников готовили продолжателей рода и опору в старости. Очень большое значение придавалось религиозно-нравственному воспитанию: почитание старших, верность своему слову, милость к сирым и убогим - все это было в купеческом обществе не пустым набором слов. В то же время родители денно и нощно заботились о физическом и моральном благополучии своих чад.

Вот что пишет томский купец С.С. Прасолов в своем духовном наставлении детям: «Завещаю жить в любви и согласии, оказывать матери своей должное послушание и почтение, равным образом братьям и сестрам оказывать взаимное друг другу искреннее расположение». И такие наставления работали - вот, что можно прочесть в заметках путешественника XIX века: «Вообще сибирские купеческие семейства крепки взаимною любовию и уважением своих членов. Семейные распри, в особенности между братьями и сестрами, явление самое несбыточное. Молодое поколение смотрит на старших как на опытных путеводителей».

Перов Василий «Приезд гувернантки в купеческий дом» (1866)

Как же это воспитание выражалось на практике? Советский лозунг «Все лучшее - детям» российские купцы посчитали бы дикостью. Во-первых, потому что «лучших кусков» в семье не должно быть в принципе. Первый и самый большой кусок доставался отцу - именно не «лучший», а первый и самый большой. Второй кусок поменьше - матери, а далее всем остальным - дедушкам, бабушкам и, наконец, детям. И такое правило касалось всех сфер жизни.

Во-вторых, все члены семьи должны были трудиться на ее благополучие. Особенно - продолжатели бизнеса. Даже в очень состоятельных семействах сыновей «приставляли к делу» уже в самом раннем возрасте: заниматься мелкой торговлей в лавке мальчики начинали в 6-7 лет. Их постепенно вводили в курс дела, и уже к 15-16 годам купеческие отпрыски начинали самостоятельно ездить в другие города по делам фирмы, вели конторские книги, покупали и продавали небольшие партии товаров. Отцы предоставляли им определенную свободу действий, но при этом требовали жесткой отчетности.

Девочек с самого нежного возраста приучали к домоводству, обязывали помогать матери следить за порядком и присматривать за младшими братьями и сестрами. Кроме того, купеческие дочки занимались рукоделием, и сами нередко готовили себе приданое, совсем как обычные крестьянки. Словом, дочерей рачительные купцы сызмальства готовили к роли матери и жены. Нередко домашнее образование девушек сводилось лишь к умению читать, писать и считать, но уже с середины XIX века в России развивается сеть женских учебных заведений, где дочери купцов получают более глубокое образование.

Василий Пукирев «Прием приданого в купеческой семье по росписи» (1873)

«Да, любили победу русские купцы и победили!»

О русском купце сложился стереотип: невежественный самодур, деспот, помыкающий своими близкими, при этом выпивоха, кутежник, обжора и картежник. Конечно, подобные персонажи в купеческой среде встречались. Вот только на плаву они долго не удерживались: успеха достигали совсем другие люди, которых было большинство.

Огромное значение купечество придавало соблюдению религиозных традиций: семьи в полном составе непременно принимали участие в религиозных обрядах и праздниках, делая щедрые пожертвования. В любом семействе были приемные дети или воспитанники - взять на воспитание сироту считалось совершенно обычным делом. Трудно переоценить и социальную роль купечества: в XIX веке, как правило, именно купцы организовывали на свои средства приюты, больницы, бесплатные столовые, богадельни и ночлежки для неимущих. Они же выступали спонсорами для публичных библиотек, народных домов и различных образовательных учреждений. Кроме того, они организовывали немало полезных мероприятий - от городских праздников до заседаний общества трезвости.

О купцах-меценатах можно рассказывать долго: многие достижения отечественной культуры и искусства без таких деятелей, как братья Щукины, Савва Мамонтов, Морозовы, Бахрушины, Третьяковы и другие, просто не состоялись бы. Пожалуй, лучше всего об этом написал Федор Шаляпин в своей автобиографии.

Илья Репин «Портрет Саввы Мамонтова» (1878)

А великий певец знал, о чем говорит - именно поддержка купца Мамонтова помогла ему стать звездой первой величины: «Российский мужичок, вырвавшись из деревни смолоду, начинает сколачивать свое благополучие будущего купца или промышленника в Москве. Он торгует сбитнем на Хитровом рынке, продает пирожки на лотках… весело выкрикивает свой товаришко и косым глазком хитро наблюдает за стежками жизни… А там, глядь, у него уже и лавочка или заводик. А потом, поди, он уже 1-й гильдии купец. Подождите - его старший сынок первый покупает Гогенов, первый покупает Пикассо, первый везет в Москву Матисса. А мы, просвещенные, смотрим на всех непонятных еще нам Матиссов, Мане и Ренуаров и критически говорим: «Самодур». А самодуры тем временем потихонечку накопили чудесные сокровища искусства, создали галереи, музеи, первоклассные театры, настроили больниц и приютов. Да, любили победу русские купцы и победили».

Также читайте о том, что умела 10-летняя девочка 100 лет назад на Руси.

Семья русских крестьян до революции

Сегодня многодетная семья, скорее, исключение, а в дореволюционной России большинство семей были многодетными. Наши бабушки и прабабушки воспитывали, как правило, не менее троих (а то и пятерых) детей. Правда, до взрослого возраста доживали далеко не все. Причин у феномена многодетности было несколько, и пресловутая неспособность к семейному планированию здесь ни при чём.

Экономическая причина многодетности

Батяня из армии вернулся

Бог дает детей - даст и на детей

Многодетность не только в крестьянских семьях

Сыновья и дочери

Основа семейного воспитания - материнство

Шестеро по лавкам

Дед да бабка

Четыре поколения одной семьи

Дети - счастье в доме

Веками формы традиционной семейной жизни были "подогнаны" к экономическим и социальным условиям российского земледельческого хозяйства. Но во второй половине XIX века эти условия стремительно уходили в прошлое, а вместе с тем лишались опоры и приспособленные к таким условиям семейные структуры, формы и нормы семейных отношений.

В России дольше, чем в странах Западной Европы, задержалась большая, неразделенная семья. Расширенная семья могла состоять из одной супружеской пары и других, не являющихся супругами родственников разной степени близости: овдовевших родителей и прародителей, неженатых детей, внуков, правнуков, дядьев, племянников и т.д., а составная могла иметь в своем составе несколько супружеских пар и других родственников. Наряду с большой семьей всегда существовала и малая семья, состоявшая из супружеской пары с детьми, а иногда и без детей. Она могла существовать в одном из двух видов: как автономная малая семья либо как "встроенная" в большую семью, как ее составная часть.

В XIX веке в России преобладало существование больших семей. Широкое распространение большой семьи было обусловлено, как сохранением пережиточных патриархально-родовых форм общежития русского сельского населения, так и спецификой промыслового хозяйства, которое удобнее было вести большим коллективом. Это обеспечивало сравнительно высокий уровень производительности труда, достигаемый за счет централизации производственных средств и большой численностью людей.

Абсолютное преобладание "большой семьи" говорит о том, что эта форма семьи являлась максимально удобной и выгодной. "Большая семья" представляла основную хозяйственную - производительную и потребительскую - ячейку сельской общины в хозяйстве.

Так как в XX-XXI веках семья стала переживать качественные изменения, в российском обществе начала преобладать малая, или нуклеарная семья. Изменения связаны с глобальными социальными процессами индустриализации, урбанизации, несвойственными традиционному обществу. Традиции, нормы поведения, характер отношений между супругами, родителями и детьми проходят проверку жизнью, отметающей устаревшее и несоответствующее общественному развитию.

В связи с процессами урбанизации ослабевают связи между родственниками. Разрушается расширенная семья, где представители 2-3-х поколений ведут совместное хозяйство и организуют повседневный быт. Нуклеарная семья стала отражением процессов индивидуализации и либерализации, происходящих в нашем обществе. Она дает возможность построить свое личное домашнее пространство без оглядки на существующие предписания. Это также разрушает и государственные традиции. В настоящее время в России около 40 млн. семей. Примерно 80% из них состоят из супругов с детьми, т.е. являются нуклеарными.

Большинство психологов и социологов соглашаются с тем, что пути назад к патриархальной, традиционной семье нет. В современном обществе будет господствовать нуклеарная семья. Это объясняется неготовностью молодого поколения смиряться и подчиняться. В случае проживания на одной жилплощади нескольких семей учащаются конфликты, ссоры и даже случаются уголовные преступления, а общество индивидуалистов поддерживает в своих членах стремление к независимости.

Существует различие семей в XIX и XXI веке также по критерию пространственно-территориальной локализации семьи. В XIX веке молодая семья создавалась преимущественно мужчиной: молодой человек выбирал себе жену, приводил ее в отчий дом, чем и образовывалась большая составная семья. Женщина же наоборот, всегда уходила в дом мужа. Поэтому, преобладала патрилокальная семья. Но были и исключения, когда мужчина оставался жить в доме жены с ее родителями.

В настоящее время, с отделением малой семьи от большой составной семьи, появилась и новая, неолокальная семья - когда молодожены переезжают в жилище удалённое от места проживания родителей. Но все-таки локализация молодой семьи сейчас определяется жизненными ситуациями: студенчество, финансовые проблемы, отсутствие собственного жилья, и т.д. Поэтому, наряду с неолокальными семьями, не перестают существовать и патрилокальные, и матрилокальные семьи.

В России, как и везде, издавна существовала традиция ранних браков. К 19 веку ситуация несколько изменилась. Минимальный возраст молодожёнов увеличился до 16 лет для девушек и до 18 лет для молодых людей - это косвенно свидетельствует о том, что продолжительность жизни увеличилась.

Впрочем, в России ситуация с замужеством складывалась своеобразная. Например, крестьяне, несмотря на запрет ранних браков, продолжали выдавать дочерей замуж не позднее семнадцати лет. Ремесленный люд к выбору невест относился иначе и потому в этой среде случались довольно поздние браки.

Совсем иначе дело обстояло в купеческой среде. Купцы были людьми исключительно деловыми и к созданию семьи подходили не менее серьёзно. Жениться купеческий сын имел право только после того, как крепко встанет на ноги или "расторгуется" и заведет себе прибыльную лавку. Так как на развитие бизнеса уходило немало времени, купеческие сыновья остепенялись в 25 лет и старше, но невест искали среди молоденьких мещанок.

Дворянскому сословию порой приходилось и вовсе несладко. Некоторые особо заносчивые и высокомерные родители считали, что достойных кандидатов в мужья или в жёны в округе просто нет, и их дети были вынуждены оставаться холостыми или незамужними. Случалось, что девушки, оказавшиеся в такой ситуации, сбегали с молодыми людьми, как правило, из военных, прямо с балов. К концу 19 века брачный возраст стал еще выше - свадьбы игрались с 19 до 25 лет.

Современные молодые люди в основном избавлены от необходимости вступать в брак по воле родителей и в раннем возрасте. Хотя представители некоторых культур и национальностей и сегодня следуют вековым традициям, заключая браки как можно раньше.

В российском обществе ранние браки скорее не приветствуются, чем поощряются. Если говорить о предпочтениях современных девушек, то они предпочитают сочетаться браком в возрасте примерно 25 лет. В довольно большом количестве случаев, на решение о замужестве влияют веяния западных культур и социально-экономические факторы.

Согласно нынешним мнениям, мужчины считают оптимальным возрастом для создания семьи возраст после 27 лет. Связано это с тем, что в обществе существует представление об идеальной модели поведения истинного мужчины, согласно которой прежде чем вступать в брак, он должен подготовить материальную базу и реализовать себя на работе.

При всем этом, семьи XXI века, в которых возраст супругов на момент заключения брака был ближе к 30 годам, являются более счастливыми и число разводов значительно ниже.

В России XIX века Православная церковь заведовала бракоразводными процессами, но отчаянно противодействовала разводам. Несмотря на это количество разводов росло. Если в 1841-1850 годах по всей империи ежегодно производилось в среднем 77 разводов, то уже в 1867-1886 годах это число возросло до ежегодных 847 разводов. В 1905-1913 годах число разводов достигало уже 2565 случаев в среднем за год. То есть по сравнению с показателями середины XIX века число случаев расторжения брака в империи увеличилось в 33 раза.

Основной причиной разводов стала супружеская измена. В силу популярности фиктивного брака при необходимости его расторгнуть доказать факт измены ничего не стоило. Если в 1841-1850 годах из-за супружеской измены распалось только 4% семей, то в 1905-1912 годах этот показатель уже составлял 97,4%.

С семидесятых годов XX века количество разводов в России составляет не менее 500 тысяч в год. Это означает, что множество семей ежегодно оказываются разбитыми. С каждым годом популярность регистрации брака падает. Разница между количеством браков и разводов в России с каждым годом сокращается. Статистика разводов в РФ к 2013 году составила 54,5%.

Демографы объясняют такую отрицательную статистику тем, что в нынешнее время наступил брачный возраст юношей и девушек, рожденных в начале девяностых годов. Это время отличилось очень низкой рождаемостью, а многие семьи считались крайне неблагополучными. Продолжительность приблизительно 15% семейных союзов в 2013 году составила около года. Основными причинами развода в РФ выделяют:

1. Алкоголизм и наркомания вызывают распад 41% браков.

2. Отсутствие собственного жилья - 26% супружеских пар.

3. Вмешательство посторонних и близких людей в семейную жизнь - около 14% разводов.

4. Невозможность завести ребенка - 8% разводов.

5. Длительное раздельное проживание - 6% разводов.

6. Тюремное заключение - 2%.

7. Длительная болезнь супруга - 1%.

Сама процедура развода в России проходит в отделении Загса либо в суде, и является очень простой, если между супругами есть обоюдное желание и договоренности.

Взаимоотношения в семье в настоящее время не пользуется интересом, но также является критерием сравнения и объектом исторического исследования. Для семьи XIX века ведущим является кровнородственное отношение, явная зависимость жены от мужа, а детей от родителей. Каждый пытается навязать свое мнение другому члену семьи, в данной семье часто используют диктат, и меры давления, запрещенные законом. В семье наиболее уважаемыми являются пожилые люди, с их мнением всегда считаются. Создание семьи является не личным делом, а совместным.

Женщина же была лишена права голоса и находилась в подчинении. Женщины ели во вторую очередь, после того как мужчины закончат трапезу. Особым бесправием отличалось положение младших невесток. Среди женщин существовала своя иерархия, во главе которой стояла бабушка, мать и старшие невестки. Все они, независимо от статуса и возраста, не могли в присутствии других членов семьи выражать свои чувства. Родители - основная финансовая поддержка, обеспечивающая стабильную жизнь супругов. Семья имеет необходимые средства для удовлетворения основных потребностей.

Современная семья, характеризуется равноправием супругов и детей. Для создания такой семьи требуется только согласие вступающих в брак, а зарегистрированный брак подразумевает возникновения определенных прав и обязанностей. Благополучие семьи выражается не только в материальном достатке, хотя играет не последнюю роль. Нет навязывания своих интересов и пренебрежение желаниями другого. Отношение друг к другу в первую очередь как к человеку равному. Сегодня заключение брака обуславливается собственной выгодой и желаниями. Финансовая обеспеченность семьи зависит от каждого супруга в частности.

И в XIX, и в XXI веке существовали и существуют патриархальные и матриархальные семьи, только в разные времена преобладала то одна, то другая. Патриархальная семейная община состояла из 3-5 поколений ближайших родственников по отцовской линии, потомков одного предка, с женами мужчин данной группы. Имущество семейной общины было неделимо и неотчуждаемо. Такая патриархальная семейная община постепенно перерождается в большую отцовскую семью с неограниченной властью отца. По меркам своего времени патриархальная семья в России была абсолютно естественной, "нормальной". Столетиями "отцовская" семья была одним из кирпичиков, из которых складывались общественные устои.

Ранее считалось, что исторически патриархальная семья - это форма семьи, сменившая матриархальную семью. Однако большинство современных исследователей считает, что патриархат господствовал и на ранних стадиях развития человеческого общества.

Патриархальность связана с правом мужчины на детей, правом распоряжаться ими по усмотрению мужчины-отца, в отличие от аналогичного права женщины-матери при матриархате. В некоторых странах, включая Россию, жена считалась "собственностью" мужа. Поскольку жена являлась имуществом мужа, а дочь являлась имуществом отца, в народе сам брак представлял собой "покупку" невесты женихом у её отца с уплатой ему стоимости женщины - так называемый "выкуп невесты" - данная традиция сохранилась и в наши дни. Работать вне дома или учиться в некоторых патриархальных обществах женщинам считается нежелательным или запрещается. С уверенностью можно говорить лишь о праве мужчины на принятие окончательного решения, в частности в спорных семейных вопросах. Патриархат не исключает сохранение за женщиной полного права совещательного голоса - отличительная черта многих современных патриархальных семей.

По мере того как в деревню проникали городские заработки, городские формы труда и быта, вообще новые веяния городской жизни, по-новому воспринималось и положение женщин в семье, нарастало их недовольство. Еще одно ключевое изменение, которое также являлось причиной роста матриархата в стране - это стремительный рост уровня образования женщин.

Создать семью - это значит построить отношения любви, взаимопонимания и поддержки. Дети - являются еще одной причиной создания семьи. В эпоху аграрного общества, в XIX веке, в силу высокой ранней смертности, довольно значительного бесплодия, частых выкидышей и других обстоятельств, воспроизводство потомства рассматривалось как обязательная функция семьи.

В народном сознании было глубоко укоренено представление о безграничных правах родителей по отношению к детям и столь же безграничном долге детей по отношению к родителям. Даже в конце XIX века родительская власть была очень велика. И всё же к концу XIX века старые семейные порядки в отношениях родителей и детей уже ослабли, ослабевало и былое уважение родителей и покорность им, хотя внешне многое еще сохранялось.

Власть родителей еще сохранялась, но всё больше держалась на прямой экономической зависимости детей. Снижение же смертности и рождаемости стало двойным сдвигом, резко расширявшим демографическую свободу семьи и ее членов и наносившим этому принципу непоправимый урон.

В самом деле, чем меньше времени, сил, энергии требует от женщины и семьи биологическое воспроизводство, тем больше они могут расходоваться на воспроизводство социальное: саморазвитие и самореализацию личности, социализацию детей, передачу и обновление культурных образцов, производство материальных благ и т.п.

Резко выросшие требования к воспитанию и образованию подрастающего поколения XX века также не могли остаться без последствий для семьи, так как увеличились затраты на каждого ребенка и продолжительность срока их содержания родителями. И параллельно с этими изменениями довольно быстро снижалась детская смертность, одновременно увеличивалось и число выживающих детей, и объем затрат на каждого.

Нарушилась тесная связь между числом едоков и числом работников. Кроме того, в новых условиях, чтобы дать детям образование, обеспечить необходимый уровень заботы о здоровье членов семьи, понадобились особые профессиональные знания, специальные учреждения, развитие городской инфраструктуры, заменить которые семья не могла.

В России началось быстрое снижение рождаемости, которое стало ответом одновременно и на снижение детской смертности, и на рост "стоимости" человека. Быстрое снижение рождаемости коренным образом изменило все "расписание" семейной жизни. Вынашивание и вскармливание детей, занимавшее десятилетия жизни крестьянской женщины, теперь укладывалось в несколько лет, причем период, на который приходятся эти годы, женщина может выбирать сама.

К концу XX века в РФ наиболее распространенными были три разновидности семьи, которые сохранились и по сегодняшний день:

а) супружеская пара с детьми или без детей;

б) один из родителей с детьми;

в) супружеская пара с детьми или без детей с одним из родителей супругов и другими родственниками.

Современный человек настраивает календарь важнейших событий своей жизни, сообразуясь со своими индивидуальными склонностями и возможностями, согласовывая их с конкретными обстоятельствами своей личной жизни и экономической ситуацией в стране, меньше оглядываясь на традиционные представления и нормативные ограничения. Параллельно с этими изменениями и под их влиянием меняется и вся система социально одобряемых ценностей.

Мир, в котором существовала семья, стал иным, не могла не измениться и семья: ее основополагающие функции, образ жизни, ритм формирования, семейные роли, внутрисемейные отношения, семейная мораль - все вступило в полосу обновления.